Даниелла Полетти Дзино (Daniela Poletti Zino) известна уникальными рукотворными изделиями из венецианского стекла, которые заметили и оценили многие законодатели итальянской моды, в том числе Джорджио Армани и Франко Москино. За 18 лет работы со стеклом Даниелла существенно изменила представление об этом материале. Ее основное ноу-хау – техника изготовления, которая позволяет устранить прозрачность стекла, придать ему интенсивный цвет, а также форму, максимально приближенную к природной форме камней. В своих украшениях Даниелла объединяет стеклянные элементы собственного изготовления с природными и винтажными.
Журнал «Эгоист»
— Даниелла, как сформировалось ваше восприятие гармонии?
Я родилась на севере Италии, в Пьемонте. Там изумительный альпийский пейзаж: деревья, цветы, чистейшие озера… Думаю, это повлияло на мое мироощущение: в предметах, которые я создаю, мне хочется воспроизвести природные линии и цвета.
— Ваши родители были связаны с художественной средой?
Нет. Я жила с мамой, у нее был свой молочный магазин. Когда я приходила из школы, мы садились в машину и отправлялись по молочным фермам за свежими продуктами. В маме всегда чувствовалась огромная жизненная сила – и это главное, чему я у неё научилась.
— Склонность к рукоделию была у вас всегда?
Да, я всегда любила делать что-то руками: готовить, вязать, создавать цветочные композиции, собирать украшения из бисера. Но прошло довольно много времени, прежде чем я занялась стеклом. После школы я получила педагогическое образование и пять лет жила в Милане и работала с проблемными детьми. Потом вышла замуж, родила дочку. Еще через два года, будучи беременной сыном, задумалась, чем бы занять себя дома? Кроме того, я почувствовала, что беременность разожгла во мне творческие фантазии и страсть к ручному труду.
— Когда и как вы приняли решение заняться стеклом?
Надо сказать, что мне всегда нравились изделия из стекла: витражи, фигурки, украшения… Я замечала их повсюду. Впрочем, в Италии это действительно не редкость. Но когда, будучи на восьмом месяце беременности, я отправилась в Нью-Йорк, где тогда работал мой муж, и тут же неожиданно попала на выставку изделий из стекла, я решила, что это знак.
Вернувшись в Милан, я стала ходить по мастерским ремесленников, работающих с витражами, и убедилась, что мне это чрезвычайно интересно. Через месяц после рождения сына я начала помогать в мастерской: резала стекло, готовила отдельные фрагменты для витражей. Стекло завораживало меня всё больше и больше.
— Что же подтолкнуло вас к собственным экспериментам?
Однажды я увидела, как мастера добиваются эффекта матовости grisaglia, это происходит за счет окисления стекла в печи. Тогда я спросила себя: что будет, если держать стекло в печи дольше, изменив температуру? И обнаружила, что тогда оно приобретает очень красивые волнообразные линии. Так я открыла для себя технику, которую развиваю и сейчас, – Vetrofuso (сплавка стекла).
— Эта технология существовала раньше?
Да, но я тогда этого не знала! Потом выяснилось, что её разработали американцы в конце 80-х годов. Я нашла курсы в Америке и отправилась на двухнедельное обучение. По возвращении домой меня ждал сюрприз: муж подарил мне стеклодувную печь и сказал: «Развлекайся!»
— Поясните, пожалуйста. Принято считать, что итальянцы, наиболее сведущи в секретах изготовления стекла. Кажется удивительным, что итальянка едет учиться этому мастерству в Америку.
Традиционно в Венеции стеклянные изделия делаются двумя способами. Их либо выдувают, либо выпекают, как пирог: расплавляют минералы при температуре 1500-2000 градусов, заливают смесь в заготовленную форму и ждут, когда она остынет.
А техника сплавки стекла подразумевает другой процесс: форма возникает, когда мастер режет пластину стекла, совмещает с другим материалом и уже потом отправляет в печь.
Потом нож для меня – всё равно что кисть для художника. Во время выпечки стекло изменяет форму, но теперь, спустя столько лет работы, я довольно точно представляю, что получится.
— Все же почему из всех возможных материалов вы выбрали именно стекло?
Стекло меня всегда зачаровывало, но, только начав работать с ним, я поняла, что это – мой материал. Фактура стекла, его цвета позволяют воплощать любые фантазии. Это было озарением!
Муж подарил мне стеклодувную печь и сказал: «Развлекайся!».
А познакомившись с техникой сплавки, я почувствовала большой потенциал для открытий. Дело в том, что она позволяет сплавлять стекло с другими материалами. Раньше это делали с помощью свинца. Главное, что дает многослойность, - это яркий, насыщенный цвет. Кроме того, эта техника позволила мне проложить внутрь стекла, между слоями, сусальное золото, чего никто раньше не делал. Недавно я начала впаивать в стекло стразы Swarovski – до этого их только приклеивали.
Журнал «Эгоист»
— Все ваши открытия вы сделали путем экспериментов?
Я экспериментировала с самыми разными материалами, включая стекла. Ведь не все виды стекол совместимы. Когда я начинала, никто не знал, какие из них можно соединять, какие – нет. Поэтому я просто сплавляла их и смотрела, что происходит. Если по завершению выпечки опускаешь сплав в холодную воду и он тут же раскалывается – значит, ничего не получится.
Кроме того, я вплавляла в стекло самые различные материалы – камни, ракушки, железо. Однажды я положила в стекло алюминий. Алюминий плавится при температуре 600 градусов, а стекло при 900. Все расплавилось, стекло разбилось, был жуткий беспорядок.
Потом я стала экспериментировать с медью и обнаружила, что медь – единственный материал, который выдерживает ту же температуру, что и стекло. Тогда я взяла медную проволоку, стала делать из нее разные фигурки, буквы и вплавлять их в стекло. Так появились мои первые украшения.
Журнал «Эгоист»
— Расскажите, как вы в первый раз столкнулись с миром моды?
В 1994 году я сделала серию, посвященную морю. Это были плоские фигурки – разноцветные крабики, морские коньки, ракушки, которые сохраняли вертикальное положение благодаря медным подставкам. Они были предназначены для того, чтобы стоять на столе и держать карточки гостей на званом ужине. Завернула каждую фигурку в газетку и отправилась в Милан, в очень популярный бутик «Эклектика», который специализировался на продвижении молодых художников.
Джорджио Армани сразу скупил всю коллекцию для своего дома.
Приехала, развернула газету, вынула фигурки. Хозяйка бутика посмотрела на них и сказала: «Очень хорошо. Мне нужно 40 фигурок через две недели». Я возразила, пояснив, что это невозможно, что у меня есть работа, а это – просто хобби. Но она настаивала: «Мне все равно. Ты должна их сделать. Они очень красивые и необходимы мне для мебельной выставки в Милане. Я их выставлю на своем стенде». Я работала днем и ночью, и к выставке фигурки были готовы.
В первый же день Джорджио Армани купил всю коллекцию для своего дома на острове Пантеллериа (Сицилия). Потом на эти фигурки обратила внимание редактор из журнала Amica, после чего их поместили на обложку три раза подряд. Там увидел их Франко Москино. Он позвонил мне и заказал для свой коллекции пуговицы в виде зверушек. Я сделала из разноцветного стекла улитку, жирафа, божью коровку и лягушку. Так началось наше сотрудничество.
— Оно продолжалось много лет. Расскажите об этом, пожалуйста.
Москино приходил ко мне и говорил: «Что ты сделала нового». Отбирал понравившиеся ему фигурки и использовал их по своему усмотрению: в виде крупных колец, пряжек для ремня, застежек для сумок, пуговиц… Однажды он обратился ко мне с предложением поучаствовать в создании платья с верхом, украшенным стеклянными элементами. Платье было в двух вариантах: черно-белое и разноцветное.
Особое тема – это Cuore Votivo (Благодарное сердце). В католицизме есть традиция: если верующий обращается к святому с просьбой и его просьба выполняется, он дарит святому серебряное сердце – вешает его на стену в церкви и пишет: «С благодарностью». Такие «благодарные сердца» изготавливают специально для церквей. Москино сделал Cuore Votivo своим символом – в благодарность за то, что получил в своей жизни. Однажды он предложил мне обыграть эту идею для коллекции. Я нашла сердца из старинного серебра и преобразовывала их в аксессуары для подиума. В частности, так появилось сердце, окруженное красными перцами.
Журнал «Эгоист»
— С какими еще модными марками вы сотрудничаете?
Со многими. Я отправляю дизайнерам образцы, они что-то выбирают и через год используют их в своих коллекциях. В прошлом году Max Mara заказала у меня орхидею цвета шампанского из стекла и слоновой кости. Недавно я отправила им образцы колец – цветных, но не ярких.
Для Richmond я сделала пирамидки. Я задумывала их как кольца, но они были использованы в виде колец и украшений на шляпках. Еще я создавала коллекцию украшений для Николь Фари: все они были на веревках, из прозрачного стекла, внутри которого были запаяны разные элементы – морская звезда, осколки стекла, камушки, ракушки.
— Как со временем менялось ваше отношение к цвету?
Первые коллекции были очень яркими – много желтого, красного… тогда мне очень хотелось передать цвет. Сейчас, спустя 18 лет, мне нравится создавать бесцветные или одноцветные изделия. Когда я работала с Москино, предпочитала в основном красный, а сейчас меня все больше привлекает фиолетовый. Но это состояние души на данный момент.
— Какие элементы, кроме стекла, вы используете в своих украшениях?
Я часто посещаю блошиные рынки, ищу интересные винтажные элементы. Конечно, то, что я делаю, зависит от того, какие вещи мне попадаются. Например, однажды я нашла корону из латуни – оригинал XVIII века. Она мне так понравилась, что я заказала 200 реплик, которые потом использовала в различных украшениях. С драгоценными камнями я не работаю: по закону это разрешено только ювелирам. Но люблю полудрагоценные: бирюзу, аметисты.
Никогда не беру идеально обработанные камни: чем естественней они выглядят, тем больше они мне нарвятся. На море всегда собираю ракушки… В общем, привожу составляющие отовсюду, а в мастерской нахожу им применение. Например, из Китая я привезла семена различных растений, которые я потом запаяла внутрь стекла, входящего в состав колье и бус. Получилась парфюмированная коллекция украшений, которая была продемонстрирована на показе известной флорентийской компании Pitti Immagine.
Буржуазные синьоры видят в моих украшения альтернативу ювелирным.
В другой раз купила коралловое ожерелье из розочек 30-х годов. Разобрала его, сделала колье, браслет. Этот набор сразу же забрала у меня одна из моих заказчиц, арабская принцесса, после чего заказала коллекцию с фигурками ангелочков. Я тогда подумала: довольно странный заказ для арабской принцессы…
В Таиланде я собрала фиолетовые ракушки, а вернувшись домой, совместила их с элементами фиолетового стекла и с фиолетовыми стеклянными ракушками – и сделала лиф. Я не собиралась его продавать, но пришлось: манекенщице, которая захотела его купить, он так шел! Потом я видела ее на светском приеме – она была в этом лифе и маленькой серебряной юбке. Очень красиво!
Журнал «Эгоист»
— Есть изделия, которые вы не продаете?
Украшения, которые я создаю лично для себя, для особого случая. И те, в основе которых – уникальные элементы, которые я больше никогда и нигде не найду.
— Из чего создано ожерелье, надетое на вас сейчас?
Агат, кусочек лавы, необработанный янтарь, речные жемчужины, стекло, дерево, аметист, кварц, пуговица 50-х годов, винтажный элемент из четок, тканевая заглушка для гвоздей 50-х годов.
— По какому принципу вы соединяете различные элементы?
Мы постоянно ищем новые материалы и соединяем их с известными, выстраивая таким образом связь между разными временами культурами. Сегодня все мы живем в смешении культур. В моей мастерской все люди – с разными корнями, каждый привносит что-то свое, но при этом мы составляем гармоничное целое. Тот же принцип распространяется и на украшения. Я смешиваю элементы разного происхождения, но слежу за тем, чтобы сохранялось равновесие. Ведь если я использую, например, слишком много восточных элементов, то получится просто этническое украшение.
— Некоторые люди настороженно относятся к винтажным вещам, считают, что они несут странную энергетику. Вы когда-нибудь чувствовали что-то подобное?
Я слышала, что такое бывает. Но в Италии винтаж, скорее, любят… Бывает, что какие-то элементы просто никуда не вписываются. Так и лежат годами в мастерской.
— Что, помимо материалов, влияет на то, каким станет будущая коллекция?
Впечатления. Например, смотришь на город – наблюдаешь за цветом, освещением, и, когда оказываешься в мастерской, впечатления всплывают, и рука сама начинает подбирать нужные составляющие… Думаю, когда вернусь домой, создадим коллекцию, посвященную Красной площади.
— Вы дали новую жизнь камее – перенеся ее на муранское стекло. Что это за изображение?
Это камея с броши моей бабушки. В детстве, когда я залезала в шкатулку с драгоценностями, всегда ее рассматривала. Потом, в 1995 году, мне захотелось, воспроизвести ее на стекле.
— Означает ли это, что некоторые украшения повторяются?
В некоторых моих украшениях камея на стекле является центральным элементом, но контекст – всегда разный.
— У вас есть известные клиенты?
Да, много! В основном это люди из мира моды, итальянские актеры, телеведущие… Но среди моих заказчиц немало и буржуазных синьор. Они покупают мои украшения, потому что видят в них альтернативу ювелирным.
— Они предпочитают ваши украшения ювелирным изделиям?
В Италии буржуазия все реже носит драгоценности. Эта реакция на поведение нуворишей, людей, которые были бедными, резко разбогатели, и драгоценности заблестели у них и на руках, и на шее, и в ушах… В Италии это вызывает отторжение. Синьоры, которые всегда располагали средствами, не хотят уподобляться нуворишам и предпочитают носить авторские украшения, которые тоже довольно дорого стоят. Потому многие дизайнеры – Marni, Prada – сейчас начали делать бижутерию. Разумеется, на некоторых вечерах и презентациях драгоценности по-прежнему уместны. Но не в повседневной жизни.
— Ваши украшения очень заметные и харизматичные. Подразумевают ли они минимализм в одежде?
Смотря где вы находитесь! Если в Милане, то, я бы сказала, да. А если в Риме – то можно надеть нарядное платье, колье, кольцо…Да и это может показаться там недостаточным!